На одном широко известном медийном портале обсуждалась тема «Советские крестьяне под немецкой оккупацией». Беседа ведущих с гостем студии была, на мой взгляд, интересна и объективна.

Но не менее интересно было читать комментарии к этой публикации.

К примеру, некто andrew111 оставил довольно любопытный комментарий о родственниках, которые благожелательно отзывались о немецкой оккупации и о том, как им тяжело стало жить, когда область освободили от оккупантов и у него нашелся единомышленник

Вот что пишет andrew111:

=============================================================

Делать какие-то выводы из написанного им или спорить, нет смысла. Многие из вас, я надеюсь, сами выскажут свое мнение по этому поводу.

Уверен, что найдется еще немало людей, которые расскажут, как хорошо жилось под немецкой оккупацией и как тяжело стало жить, когда оккупанты были изгнаны.

Наверное, дальним родственникам andrew111 просто повезло, и у них были какая-то другая оккупационная власть, которую можно только добром поминать. Ведь в те времена всем, кто был под оккупацией, нацисты раздавали по их «заслугам».

Кому-то жирный кусок с барского стола за особые заслуги перед Рейхом, а кому-то яму-могильник, которых на территории только Смоленска и его окрестностей в 1943 году было обнаружено четырнадцать.

А вот маленькой Маше, которой в 1941 году только исполнилось четыре года, не повезло так, как повезло родственникам andrew111. В годы оккупации она жила в той же Смоленской области.

Деревня, в которой проживала Маша, находилась в Ельнинском районе. Два года оккупации, и все эти два года постоянное чувство голода. У многих детишек была только одна мечта - поесть досыта хлеба с молоком.

А о сладостях даже говорить не стоит. Что такое конфеты, многие из них, рожденные незадолго перед войной, даже и не знали, а если кто и знал, то забыли их вкус.

Маленький кусочек сахара был самым желанным лакомством детей того времени и ничего вкуснее для них в то время не существовало.

Но так было не у всех. Кому-то «везло» и жилось неплохо даже под оккупацией. Хлеб и сахар всегда были у них на столе.

Вот и в Машиной деревушке у местного полицая-старосты с этим было все в порядке. Новые власти ни в чем не ущемляли своего верного помощника, и он отвечал ей взаимностью.

И имелась у этого старосты семья, а в семье маленькая дочка, семи лет от роду. У этой семилетней малявки была одна детская забава, своего рода игра в барыню и холопов. (Надо полагать, что эта забава родилась в детской голове не на пустом месте. Было с кого брать пример)

Частенько, прежде чем выйти на улицу, она, окунув руки в кадке с водой, заходила в чулан, где у них хранились продукты, и, обильно изваляв руки в сахаре, так выходила на крыльцо, где ее уже ждали простые малые детишки, у которых отцы в полицаи не пошли.

Она вытягивала свои «сахарные ручки», и эти голодные и измученные дети, в том числе и маленькая пятилетняя Маша, эти руки её с жадностью облизывали.

А потом Красная Армия освободила деревню. Староста был арестован и увезен в неизвестном направлении. Больше он в деревне не появлялся и о его судьбе ничего не известно.

Семью его не тронули, но в деревне они надолго не задержались и вскоре выбыли в неизвестном направлении.

Мария Сафроновна (маленькая Маша) рассказывала, что ее супруг, которому тоже в сорок первом шел пятый годик (он жил в том же районе, но другой деревне), чтобы не умереть с голоду, ходил с чугунком к немецким солдатам и танцевал им «Яблочко».

Немцы были в восторге от выступления маленького артиста и в качестве награды наполняли его чугунок едой. Если Егорка по каким-то причинам долго не появлялся, то они даже присылали за ним кого-то из своих солдат.

Вот так многие и выживали в годы оккупации. Дети войны - они являлись непосредственными свидетелям той "счастливой жизни", которую выпала на их долю во время немецкой оккупации.

Кому-то, как родственникам andrew111, «везло», и они были рады «новой власти», которая принесла «новый порядок». После изгнания оккупантов они с ностальгией вспоминали те времена, а кто-то, как маленькие Маша и Егорка, просто хотели выжить. А ведь таких было большинство.

Вот и у немцев на воротах Бухенвальда было написано: «Jedem das Seine», «Каждому свое».

(Огромная благодарность моему читателю Юрию Потылеву, рассказавшему историю своей тещи, Марии Сафроновны и ее супруга)